Джордж отшатнулся и посмотрел, не кровоточит ли рука, несвязно думая: если кровит, придется что-то предпринять, поскольку баба ядовитая, настоящая отрава, и ее укус – все равно что укус медянки или гремучей змеи. Крови не было. А когда Джордж опять поглядел на свою пациентку, то увидел другую женщину – ту, первую.
Внезапно Эдди испытал одно из самых странных в своей жизни ощущений: он почувствовал, что кто-то водит его глазами. Ими водил Роланд.
– Пристрели его, – попросил Эдди. Его трясло все сильнее, и теперь – не только от сочетания ночного воздуха, ветра с моря и голого тела. – Убей его. Прекрати его мучения, ради Бо…
– Ну и я не знаю, – сказал Эдди, обнимая ее покрепче и начиная легонько баюкать, – но догадываюсь, что мы товарищи по несчастью. Я тоже из ваших краев, из старичка Нью-Йорка, и пережил то же самое… ну, чуть по-другому, но принцип тот же… с вами все будет отлично. – Словно поразмыслив, он прибавил: – До тех пор, пока омары будут вам по вкусу.
И расплатился часами «Ролекс» за шесть с половиной тысяч.
Стрелок постепенно расслабился – так в последнюю секунду может расслабиться палец, лежащий на спусковом крючке. Нет; Уолтера нигде поблизости от мальчика не было, и стрелок ощутил неизвестно откуда взявшуюся уверенность, что это – не то когда. Не совсем то. То когда было близко (до него оставалось две недели, неделя, даже, может быть, всего один-единственный день), но еще не наступило.