В ней он ощущал только тьму – сознание, погребенное под обвалом.
– Так много у вас нет, – проговорил стрелок. Собственно, он не удивился. Все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. Сон.
Какие? Невозможно даже строить догадки. В частности, странствию стрелка мог бы прийти конец, однако эта мысль никогда не приходила ему в голову. И уж конечно такие запоздалые рассуждения были спорны; заметь Роланд человека в черном – и никакие последствия, никакой парадокс, никакой предначертанный судьбой ход событий не смогли бы помешать ему, пригнув голову занятого им тела, попросту протаранить грудь Уолтера. Роланд был бы так же бессилен поступить иначе, как револьвер не властен отказать пальцу, который жмет на курок, отправляя пулю в полет.
– Я на несколько минут отлучусь – мне нужно переговорить с Роландом.
– Он не хочет закрывать дверь, – крикнул Эдди Балазару. – Я, пожалуй, плюну на это дело, мистер Балазар. У вас же здесь, небось, полдюжины чуваков напихано, да у каждого не меньше, как по четыре пушки, а вы оба обсераетесь из-за пацана в сортире. Да еще торчка.
Камень ударил Андолини по голове сзади, чуть пониже макушки, и отскочил. Из рваной раны с болтающимся куском кожи брызнула кровь. Андолини выстрелил, но пуля, которая иначе непременно убила бы стрелка, прошла мимо.