Эдди снова закричал – один из чудовищных омаров, поинтересовавшись: «дид-э-чик?», вырвал клок из его штанов, а заодно прихватил и кусок мяса. Эдди попробовал крикнуть еще раз, но с губ сорвался лишь задушенный клекот. Молодой человек задыхался в Деттиных узлах.
На один-единственный миг Джек Морт потерял тонкую крепкую стрелу своей сосредоточенности. Он, уже готовый прянуть вперед и столкнуть мальчишку в поток машин, испытал некое ощущение, которое его сознание истолковало неверно – так порой тело относит острую боль, источником которой служит одна его часть, на счет совсем другой.
Расстояние было невелико, но Эдди не прошел и половины, как пальцы Андолини с парализующей силой, как тиски, сжали его руку повыше локтя. Он жарко, как бык, дышал Эдди в затылок. Все это Джек успел сделать за то время, которое – как можно было бы предположить по его виду – понадобилось бы его мозгу, чтобы дать руке сигнал повернуть вверх ручку дверцы фургона.
Он сделал все это сам, вытряхнул три таблетки на бумажную салфетку, подумал и добавил еще три.
Когда Одетта произнесла его имя, по рукам Эдди побежали колкие мурашки. Да, да, он подхватил любовный недуг. Притом в тяжелой форме.
– Я ж тебя убью за это, – сказал Андолини. – Я никому не позволю говорить мне, чтобы я его совал себе в жопу, а тем более – такому маленькому сраному торчку, как ты.