Дверь была именно там, где он и подозревал – внутри угла, знаменовавшего, что хоть сколько-нибудь легкому продвижению на север пришел конец. Она стояла чуть повыше границы полной воды, меньше чем в девяти ярдах от того места, где из земли, точно исполинская рука, покрытая вместо волосков серо-зеленой щетиной, нежданно-негаданно выбивались холмы.
Полицейские смотрели на Жирного Джонни; Жирный Джонни свирепо смотрел на них. Поэтому никто не заметил, как Роланд перевернул висевшую на двери табличку: надпись «ОТКРЫТО» сменилась надписью «ЗАКРЫТО».
К своему изумлению Джордж заметил, что теперь полегчало уже Хулио, и внезапно устыдился. Хулио Эстевес, который собирался остаток своей жизни провести скромно, за баранкой лимузина с парой красных мигалок на крыше, только что проявил больше мужества, чем оказалось по силам Джорджу.
Стрелок тем временем внимательно изучал третью дверь. Он ожидал увидеть только одно слово; слово, которое употребил человек в черном, перевернув на пыльной Голгофе, где они держали совет, шестую карту из колоды Таро. «Смерть, – сказал тогда Уолтер, – но не твоя, стрелок».
– Обождать? – Гаденыш обернулся и уставился на Эдди так, будто думал, что тот сошел с ума. – Чего ждать-то?
Глаза открылись. В машине опять была первая женщина.