Из дыры в лацкане пиджака Морта тонкой аккуратной струйкой поднимался дымок. По краям он просачивался более неряшливыми кляксами. Ноздрей полицейских коснулся запах горелого мяса – пропитанные жидкостью для зажигалок кусочки фетра, которыми был набит разорванный пулей корпус «Ронсона», и в самом деле загорелись.
– А может быть, ты слышал. Может, пока я спал, ты слышал выстрел.
Охваченный яростью (а также отвращением к себе), Эдди накинулся на стрелка, который уже успел, пошатываясь, подняться на ноги и теперь пошел, но не к всхлипывающей Владычице. Вместо этого Роланд отправился за ножом.
А что если он узнает? Если в ту же секунду, как ты убьешь Эдди, он узнает, что ты сделала?
Одетта пожалела бы его. Детта чувствовала только спокойную, подобную сжатой пружине, готовность настоящего хищника – хищника по природе.
– Ну, хорошо. – Одетта обернулась (ее лицо блестело от пота) и благосклонно улыбнулась Эдди, отчего тот почувствовал сразу и слабость, и прилив сил. За такую улыбку он мог бы отдать жизнь… и, как ему думалось, отдал бы, потребуй того обстоятельства.