– Messieurs et mesdames? Bieavenue au cirque de mousie! «Месье и медам! Добро пожаловать в мышиный цирк!», – но даже уйдя с головой в мир своих фантазий, он постарался подальше обойти Перси и посмотрел на него с недоверием.
Вперед вышел Врут, отодвинув меня плечом, и взял лицо Перси своей огромной ладонью: пальцы на правой щеке, большой палец глубоко вдавился в левую.
Он сделал шаг к ней, глядя одновременно и неуверенно, и злобно. Я подумал, что это опасное сочетание, но Элен и глазом не моргнула.
– Кто к нам идет – большой начальник, – протянул он. – Большой, как жизнь, и столь же неприглядный. Ты был бы счастливее по колено в дерьме, босс Эджкум. Тебе что, жена задала трепку перед выходом? А?
– Пошли, – поторопил Брут. – Вперед, марш. Мы выбрались наружу. Джон опустил калитку, и Брут закрыл ее, для нее не нужен был «Аладдин», он пригодится для того, чтобы открыть калитку в проволочной сетке, которая окружала поднимающуюся дверь.
И в смятении я увидел, что Харри Тервиллиджер тоже плачет. Хорошо еще, что никто из зрителей не заметил его слез – он стоял спиной к ним. Но что мы могли сделать, кроме того, как закончить все поскорее?