– Пошли, – поторопил Брут. – Вперед, марш. Мы выбрались наружу. Джон опустил калитку, и Брут закрыл ее, для нее не нужен был «Аладдин», он пригодится для того, чтобы открыть калитку в проволочной сетке, которая окружала поднимающуюся дверь.
И в смятении я увидел, что Харри Тервиллиджер тоже плачет. Хорошо еще, что никто из зрителей не заметил его слез – он стоял спиной к ним. Но что мы могли сделать, кроме того, как закончить все поскорее?
Где-то далеко гремела гроза, и на горизонте неясные молнии вспыхивали над головой в темнеющем небе. Билл посмотрел вверх с тревогой, перестав смеяться.
Дин, Харри Тервиллиджер и я пришли в камеру Вождя на первую репетицию минуты через три после того, как Билл с ребятами вывели Биттербака из камеры и препроводили в «Аркаду». Дверь камеры была открыта, на койке Вождя сидел старик Тут-Тут, его светлые волосы растрепались.
– Мне это не нравится. – Харри неловко заерзал на стуле.
– Да. Но ответь на мой вопрос, Джон. С тобой все в порядке?