– Позор в таких случаях падает на девушку. Такую начинают называть испорченным товаром, и ей не найти жениха с землей, если пойдут разговоры о том, что она – не девственница. Правда, мне кажется, что многие девушки все равно... так что на самом деле никто ничего точно не знает.
На тропинке снова показался Раш... Заметив Дага на крыльце, он свернул на лужайку между домом и старым амбаром – травянистое пространство, куда иногда загоняли овец попастись. Трава, которую не съедали овцы, раз в год скашивалась, чтобы лужайка не заросла лесом, который мог бы закрыть вид на реку. Когда Раш приблизился, Даг почувствовал в нем напряжение и решил шире открыть свой Дар, хоть и предчувствовал, что результат окажется неприятным.
Под руководством тетушки Фаун смешала составные части в двух корзинках; Нетти погрузила в готовую массу руки и, ощупав ее, сосредоточенно нахмурилась. Фаун затаила дыхание, ожидая ее вердикта, и в конце концов Нетти решила, что можно приступать к следующему этапу. Подготовка волокон в виде длинных валиков, пригодных для прядения, требовала величайшего старания и трудолюбия, и под конец даже усердные пальчики Фаун устали.
– Мы будем собирать дрова, – продолжала Фаун, и уголки ее губ поползли вверх.
Фаун высунулась из-за плеча Дага, едва не падая с лошади, чтобы хорошенько рассмотреть все на главной улице Глассфорджа; старые дома на ней были выстроены из камня и дерева, более новые – из кирпича. Дощатые тротуары позволяли людям не пачкать ноги в грязи проселочной дороги; впрочем, через квартал начиналась мощенная булыжником мостовая, а еще чуть подальше – кирпичная. Кирпичная – вот до чего был богат этот город! Улица повернула, следуя за изгибом реки, так что Фаун удалось лишь мельком увидеть городскую площадь, на которой раскинулся рынок. Вниз по течению реки в небо тянулись клубы дыма – должно быть, там и располагались мастерские... Даг направил кобылу в боковую улочку и кивнул на кирпичный дом слева, массивный и приземистый; гостеприимный вид ему придавал только вьющийся по стенам плющ.
– Нет, – медленно сказал Даг, – не пойму... а может быть, и пойму – если думать не только о рождении ребенка, а о совместной жизни. Мне вспоминается один не такой уж юный дозорный, который однажды был готов перевернуть мир, только чтобы остаться в отряде, хоть в лагере нашлось бы сколько угодно дел для однорукого. Его мотивы тоже не были такими уж разумными.