Лиза отводила глаза – теперь ей стало неловко оттого, что «день» и «улица», и еще оттого, что он, казалось, видит ее насквозь, видит все, в том числе и ее неловкость, и метания, и постоянные попытки отвести от него глаза.
– Таких страстей конец бывает страшен, – пробормотал Белоключевский себе под нос, – если уж речь о Шекспире. Хотя он, по-моему, писал в основном поэмы. – Поддел он ее, не удержался. Но она на это никак не отреагировала.
– Так это. Ты что, каждый раз, когда садишься в машину, смотришь, что там у тебя на заднем сиденье?!
В эту секунду Дунька остро пожалела о том, что сразу не поехала к родителям. Надо было. Или к Лизе. Нет, лучше к родителям – там отец, и за его спину в случае чего можно в любую минуту спрятаться и радоваться тому, что она такая широкая и надежная, отцовская спина!
– А может, он и вправду качается? – предположил Белоключевский, и Лиза быстро на него посмотрела. – Ну? Где машина?
Он потянулся и вытащил у нее пистолет. Она сначала не хотела его отдавать, но Дима дернул посильнее, и Лиза отдала.