Он испытывал странное чувство, как будто наконец-то удалось распрямить давно затекшую ногу – и больно, и невыносимо, и сладко, и мурашки до самого затылка.
Они обе так ему нравились, что хотелось во все горло смеяться, рассказывать глупые анекдоты, играть «в гляделки» – в общем производить впечатление.
– Да что вы ползаете, встаньте немедленно!..
Федор Петрович, уже вполне готовый заплакать вместе с ней, подал ей рулон с салфетками.
– Да. Говорят, что они ваша сестра. – Он именно так и сказал «они». – Охрана сомневается, можно ли их… впустить.
Он женился на грудастой, ногастой, громкоголосой, курящей карьерной стерве, у которой оказалась такая же сестрица, и вдвоем с сестрицей они увели из-под носа у Александры то, что предназначалось именно ей. Почему-то именно сестрицу Александра ненавидела особенно остро, а с тех пор, как узнала, ненависть стала совершенно невыносимой.