Мать приказала Вадиму убираться вместе с котом, и он долго, до самой темноты, наступившей летом очень поздно, слонялся с ним по двору, все уговаривал каких-то старух взять кота себе – а он бы навещал и кормил его, но никто не сжалился над ними.
Эту женщину он раньше не знал, а ее партнера знал хорошо и даже однажды остался ему должен – именно поэтому он вынужден принимать правила игры, которые ему навязывала другая сторона.
– Я понятия не имею, где у него любовница! Мне надо позвонить Дуньке.
– Не понимаю, – сказал он искренне. – А Гога как же?
– Ну, например, что передвинуть машину так, чтобы было удобнее выйти, – суть признание слабости и поражение в правах.
Он все время приводил им в пример каких-то достойных женщин, его бывших и нынешних знакомых, которые никогда не болтали, не тратили время на кофе с клубничным тортом, не шатались по магазинам, не торчали подолгу возле витрин с бельем или обувью, облизываясь, шушукаясь и ничего не покупая. Те достойные женщины все время работали – видимо, и днем, и ночью. Эти арии в исполнении Игоря всегда приводили Лизу в уныние, заставляя сознавать собственное несовершенство, она вздыхала, огорчалась и давала себе слово, что в следующий раз ни за что не пойдет с Дунькой на кофе с клубничным тортом.