– Почему у меня работал профессиональный киллер? – вдруг требовательно спросила Лиза, словно они, эти разговаривающие будничными голосами мужчины, были в чем-то перед ней виноваты. – Как это могло получиться?
Это было отцовское ружье, совершенно бестолковое, потому что отец на охоту отродясь не ходил, а ружье когда-то по случаю прикупил дядька. С этим самым ружьем вечно было очень много возни, потому что строгий молодой участковый то и дело приходил навещать ружье, и осматривал ящик, и оценивал условия хранения, и требовал каких-то справок, и потом еще чай оставался пить, и Лиза поила его, тоскуя о потерянном времени.
Он пристроил пакет на чистый пол и почесал бровь.
Больше всего на свете она боялась, что ее «отвергнут» – так же унизительно, как отвергла Наташка в десятом классе, и так же бесповоротно, как отвергла «первая любовь» в институте. Она специально и усердно приучала себя не доверять – никому, никогда! – и ни на что не надеяться.
Она должна спастись сама и как-то спасти Белоключевского, угодившего в ее жизнь, как кур в ощип. Она должна объяснить ему, что с ней опасно. И нужно немедленно позвонить в милицию и Максу Громову, который подскажет, что делать дальше. Телефон… Где ее телефон?! Она выбралась из его объятий, таких утешающих и таких надежных, и стала быстро собирать с пола разбросанную одежду.
Неизвестно, сколько она сидела на подоконнике в темной комнате – свет горел только в ванной, жалея себя, проклиная судьбину и вздрагивая от каждого шороха.