– Дима, она не подходит к телефону! Белоключевский взглянул на Лизу и опять уставился на дорогу.
Кажется, она уже задавала себе этот вопрос. Она сунула в рот кулак и сильно укусила, от страха и отчаяния. Стало больно.
Там были Елисейские Поля в каштановом цвету, и набережная Сены в жемчужно-сером камне, и круглолицый мальчишка на роликовых коньках впереди.
– Мне надо ехать, – себе под нос пробормотала Дунька. – Здесь что-то не так. Надо ехать.
Муж повис у нее на руках, и она кое-как усадила его на высокий стул у барной стойки, вернее, не усадила, а так, прислонила с грехом пополам.
Он, как рука или нога, стал ее частью, и это невозможно изменить, что бы там ни происходило с доверием! Он и был ее частью, наверное, всегда, только теперь части стали на место, как будто головоломка сложилась.