Подумаешь, осталось потерпеть всего пятнадцать минут.
– Лилия Борисовна утверждает, что после того, как он от нее ушел, она улеглась досыпать. Работать она начинает в десять и, по-моему, не особенно озабочена тем, чтобы приходить вовремя. Через пятнадцать, или что-то около того, минут он вернулся. Бледный и трясущийся. Сказал, что в сквере труп и он его видел. Моисеева выразила желание немедленно побежать и посмотреть своими глазами, но Бойко остановил ее. Она утверждает, что он был очень испуган, метался по квартире, потом надолго заперся в туалете, потом стал куда-то звонить, но все не мог дозвониться. В конце концов ей это надоело, и она его выставила, сказав, что должна собираться на работу. Кому именно он звонил, она не знает. Несколько раз звонил своей секретарше, имен никаких не назвал, просил срочно соединить его с шефом. Но время было слишком раннее, и секретарша ни с кем его соединить не могла. Он выходил из себя. Лилечка сказала, что “просто бесился”
Именно поэтому он не поручил это дело никаким исполнителям, готовым за деньги на все. Он должен сделать это сам, исправив то, что он когда-то не доделал.
– Ну что? – спросил он, когда шампанское было разлито. – За приятную неожиданность, а также за то, что бабе Томе не удалось все-таки сдать вас в милицию.
Он выглядел спокойным, хотя видно было, что этот молодой широкоплечий мужик прилагает огромные усилия к тому, чтобы держать себя в руках. Игорю представлялось, что, как только за ним закроется дверь, Гольдин начнет крушить мебель, или бить посуду, или стучать головой в стену.
Это было смешно, и он улыбнулся, с наслаждением глотая попавшую в рот воду. Он злился вовсе не на махинации с водой, к которым все давно привыкли, а на себя за то, что вчера так надрался, а сегодня день начался со звонка жены. Бывшей.