– Звонила, – созналась Клавдия. – Я думала, это Танька. Мы с ней договорились, что я ей сразу же перезвоню, как только с тобой пообщаюсь.
Она полежит и тихонько все обдумает. Времени у нее полно, и Андрея, в присутствии которого думать она совершенно не способна, рядом нет. Она все-все обдумает и поймет.
Она не может ошибаться, ее детдомовская память фиксирует и откладывает все, нужное и ненужное, как сама Клавдия когда-то прятала в фанерный чемоданчик хлеб, зная, что, когда ей захочется есть, рассчитывать будет не на что, кроме собственных запасов. Недаром лучше всех и быстрее всех в аптеке она запоминала названия новых лекарств, и фирму-изготовителя, и показания к применению, и дозировку, и препараты-аналоги, и заменители, и даже номера накладных. “Ты у нас ходячий справочник, Клава”, – всегда говорила ей Варвара Алексеевна.
Она заметалась, судорожно пытаясь не смотреть ему в глаза, но он держал ее крепко. У него были здоровенные сильные ручищи с надутыми, как веревки, венами. Самые прекрасные руки в мире.
Коленка болела ужасно, и кисть, кажется, была вывихнута.
– Запомнили? – спросил он. – Или повторить?