Сергей был богатый, знаменитый, процветающий врач.
– Что такое, Наталья Васильевна? – спросила Клавдия, страшась, что сейчас ее оставят доделывать за кого-нибудь срочную работу.
– Он мне потом рассказывал, что сразу влюбился. Еще тогда, на Крите. Потому и к себе в институт позвал, и работу предложил, и все такое. Целый год я жила как во сне, понимаете? Не было на свете женщины, счастливее меня. Сережа почти все свое свободное время проводил со мной. Мы даже за грибами ездили в лес… – Тонкие наманикюренные пальчики комкали носовой платок, складывали его и вновь комкали. Эти лихорадочные движения отвлекали Игоря, мешали ему думать. – Потом родился Эдик, и для меня все изменилось…
Почему Гольдины уехали из квартиры Мерцаловых еще до того, как там появилась милиция? Действительно беспокоились за детей или больше беспокоились за себя?
Не слишком хорошо понимая, что именно делает, Дима взял с низкого розового столика изящную пепельницу с двумя окурками и вышел на кухню, всем своим видом демонстрируя желание поухаживать за осиротевшей Дашей и ее матерью. Он решительно направился к раковине, под которой, согласно повсеместно распространенной традиции, должно было помещаться мусорное ведро. Дима распахнул светлую деревянную дверцу, больше похожую на крышку ларца с сокровищами. Ведро оказалось там, где и должно было оказаться. Оглянувшись на дверь, Дима быстро снял качающуюся крышку и заглянул. В ведре было пусто, заправленный в него пакет казался только что выглаженным и даже не смятым, лишь на дне болталась какая-то скатанная в шарик бумажка. Дима вытащил ее, сунул в карман, вытряхнул в ведро пепельницу и вернулся в гостиную. Даша попалась ему навстречу.
– Ты помнишь Иру Мерцалову? – спросила жена, и это было так неожиданно, что Андрей разлепил глаза и уставился на обои в наивный цветочек, которыми была оклеена кухня.