— Все это я хотел сказать к тому, что убивать меня из-за работы нет никакого смысла. Реально решения принимаю вовсе не я.
— Ужасно, — согласился Сидорин. — И я не знаю, что мне делать.
— Я просто люблю качественную живопись. Это — качественная живопись.
— Вас с этим самым Шеффером познакомил Дмитрий Лазаренко? — повторил Никоненко отчетливо.
— Вот что, Маня, — сказал он быстро, заглушая собственные мысли, — давай так. Если сейчас ты говоришь мне, чтобы я уехал, я вызову машину и уеду. И не стану больше тебя беспокоить. Если ты этого неговоришь, мы предаем весь инцидент забвению и больше к этому не возвращаемся. Согласна?
Наверное, она решила, что пришел ее сын, потому что веки распахнулись мгновенно, и карие измученные лихорадочные глаза в упор уставились на Потапова.