— Принцесса, — сказал он, — вы так наивны, что можете сказать совершенно страшные вещи. Это из Шварца. Не помнишь?
— В нее все были влюблены, — сказал Сидорин с принужденной улыбкой. — И Потапов тоже.
— Федор, не беги через дорогу! Сначала посмотри! Не спеши, ты слышишь меня или нет?!
Из открытой двери сильно дуло в ноги. На лестнице было неуютно и сыро, натоптано мокрыми башмаками. Маруся еще постояла, навалившись на ручку, а потом с силой захлопнула дверь. На окнах вздрогнули занавески, в шкафу тоненьким жалобным звоном зашлись стаканы, удивленно тренькнул телефон, не привыкший к проявлению бурных хозяйских эмоций.
— Потапов тоже плохой свидетель, — зачем-то сообщил Никоненко. — Он без очков ничего не видит, я узнавал. И ему сказать тоже было нечего. Тем не менее, он вашу одноклассницу дотащил до своего “Мерседеса” и повез в больницу.
— Я был в нее влюблен. Сильно. Она… потрясающая. Вы с ней уже встречались?