Ничего он не испытал — ни радости, ни освобождения. Это было слишком далеко от незамысловатых удовольствий, которыми он привык себя потчевать.
Китайские церемонии и ритуальные танцы его раздражают. Он их не учел. До этого вечера он даже не догадывался о том, что нижестоящие бюрократы всегда танцуют их перед бюрократами вышестоящими. Поклонение, переходящее в трепет, сравнимое разве что с поклонением египтян богу солнца Ра, вызывает у него отвращение.
Она продолжала смотреть так напряженно, что у капитана от ее взгляда зачесался лоб.
Молодое лицо врача на секунду стало брезгливым и взрослым.
— Я говорю вам, что ничего не видел, ничего не слышал и ничего не знаю! С Потаповым я почти не разговаривал! Меня совершенно не интересовал ваш Потапов! Я пришел… я пришел, чтобы увидеться с друзьями, а он никогда не был моим другом!
Директриса, она же и литераторша, трепещущим от чувств голосом рассказывала про Павку Корчагина, и Первушин стал режиссером-постановщиком школьного спектакля по мотивам бессмертного произведения Николая Островского “Как закалялась сталь”. На премьере директриса прослезилась. Ей, бедной, невдомек было, что Евгений давным-давно переименовал бессмертное произведение в нечто гораздо более приземленное. “Как получить медаль”, так оно теперь называлось. Бедный Павка был переименован еще более изобретательно. До сих пор, вспоминая его прозвище, Евгений Петрович улыбался чуть смущенно.