Он нервничал и злился с каждой минутой все сильнее.
— Алина Аркадьевна, голубушка вы моя, — начал “Анискин” отвратительно задушевным тоном, — я понимаю, это страшно и неприятно. Но так случилось. Поэтому вы мне быстренько ответите на все вопросы, и я поеду искать того, кто стрелял в вашу дорогую подругу.
— Суркова вполне могла вас шантажировать. Ребенком. Или приставать с клятвами в вечной любви. Вам это надоело, и вы попытались от нее избавиться. Как вам сюжетец?
— Мне просто повезло. Случайно. — Упоминание о деревне капитану не понравилось, но к начальственной похвале следовало относиться с энтузиазмом и всячески этот энтузиазм демонстрировать. — Он приехал в больницу узнать, как дела у потерпевшей, и тут я на него насел.
Не звонил ему Дмитрий Юрьевич Потапов. Представьте себе, нет, не звонил. Забыл, наверное. Или не смог. Мобилу потерял. С ними, с министрами, это бывает.
Никоненко захохотал, чувствуя, как легчает в голове, в горле, в желудке.