— Нет-нет, — успокоил ее Никоненко, — я из комиссии по наследству. Она меня не посылала. У меня работа такая.
— Черные. Кашемировые. Костюм коричневый, пиджак в мелкую клетку. Показать?
Она так и не поняла, жива ли Алина, но она поняла, что должна тащить ее туда, куда уходили трубы, в конце которых теплилась слабая надежда на спасение. Живую или мертвую, одну ее Маруся оставить никак не могла.
Сегодня у всех были дела поблизости от школы. И у него тоже.
— Сидорин пришел потому, что вы напугали его до смерти, — сказал Потапов. — Он решил, что вы собираетесь упечь его в тюрьму, и явился к Мане, чтобы узнать у нее, как поговорить со мной. Он решил, что спасти его могу только я.
— Это был не труп, — любезно поправил его Никоненко.