Она всегда ближе к эфиру становилась бледной и нервной. Алина ей улыбнулась.
– Все в порядке в программе, – сквозь зубы сказала она и повела головой. Его запах – сигарет и какого-то сложного одеколона – раздражал ее. – Все в порядке!
Вот тебе раз, подумал Никоненко словами участкового уполномоченного Анискина. Тебе-то чего здесь надо?
— Алин, у меня все равно другой нет. Вернее, остальные еще хуже. А на ту, в которой на работу хожу, я третьего дня кофе пролила и до химчистки еще не доехала.
Чем дольше затягивалась пауза, тем отчетливее он понимал, что все дальнейшее, что будет с ними, зависит сейчас от того, что именно и как он скажет, и это пугало его до смерти. Вернуть бы все назад, в тот самый момент, когда он привез ее к себе, они поужинали и стали пить кофе, и он думать ни о чем не мог, только о том, что она сидит напротив и в доме больше никого нет.
— Отвечайте, пожалуйста, на вопрос, — попросил Никоненко безразлично. — Ваш отец когда-нибудь встречался с потерпевшей Сурковой?