После редакторов ее, наконец, полюбят главные сменные, режиссеры, корреспонденты, гримерши, и мальчики и девочки на подхвате, которые, как флюгеры на крышах, всегда разворачиваются именно в ту сторону, в которую дует начальственный ветер.
– Сам ты Древняя Греция, Ники! Аль-Хануму две с половиной тысячи лет, тут Александр воевал!
Он глотнул кофе и покосился на бутерброд.
Паника, катастрофа, у выпускающего инфаркт, с бумажки читать все давно разучились, в глазах ужас и предчувствие конца света, и взять себя в руки никто не может. Всех в руки взял Бахрушин – и ничего. Вышли в эфир, и новости были как новости, и ведущая как ведущая, чуть бледновата только и излишне много улыбалась.
– От Масуда, – прохныкал Толя. – Пусти меня, Ники, я дышать не могу!
– Мне ничего не нужно, – сказал Олег Добрынин негромко. – Дверь пусть пока открытой останется, а вы не пускайте никого в приемную.