– Еще нужно справиться у Никитовича, нет ли каких-то сведений о Столетове. И ты это сделаешь, пока я буду в Афгане. Если что-то есть, придется в Париж лететь. У тебя все в порядке с паспортом?
Он и сам любил поминать черта, и именно таким образом – три раза подряд. Звезда вела себя странно – что-то здесь было явно не правильное, нелогичное, и Ники хотелось бы знать, что именно, особенно если это касалось программы.
Бахрушин стряхнул пепел с сигареты, повернулся с креслом к окну и посмотрел.
– Давай быстрей, а то свет выключат. Может, мне пока побриться?..
Что надо было ее не отпускать, а я отпустил, потому что у нас ведь эфир, мать твою!! И я отпустил! И помирать буду, не забуду, что это я, я!.. И ты мне не говори, что я виноват, я сам знаю! И надо думать, как спасать ее, а ты хнычешь, твою мать, как истеричка!..
– Я не воюю, – быстро возразила она. – Пресса… никогда не воюет. Пресса только освещает войну.