Выходит, человек, собиравшийся на нее напасть, караулил в комнате. Сколько он мог караулить? Час?
Он перепугался до смерти. Он еще в жизни ничего так не пугался.
– Пошли, – сказал наконец Бахрушин. – Поговорим.
– Черт знает, кто тут обитает, – пробормотал Ники, прицелился и ногой захлопнул дверцу гардероба.
По обе стороны дороги, спотыкаясь, бежали назад сплошные заборы из пыльных камней и коричневой глины. Объезжая очередную яму, Ники резко поворачивал и притормаживал, и тогда щербатая растрескавшаяся стена вдруг появлялась прямо перед капотом из клубящейся мути. Вдоль заборов семенили ослы, тащили поклажу и наездников, закутанных в коричневые шали.
Она прилетит транспортным самолетом в Чкаловское или Жуковский и позвонит ему, когда самолет сядет, и он, бросив все дела, помчится ее встречать – хотя вполне можно и не мчаться, а просто отправить водителя Сережу, но невозможно, невозможно ждать еще два часа, пока Сережа привезет ее!