– Нет, нет, – успокоила ее Алина. – Мое личное.
Ники, наблюдавший всю сцену, усмехнулся тихонько.
– Фахим – личность в этих краях известная, – задумчиво сказал Ники и посмотрел на нее внимательно. – Еще со времен Масуда и Хекматияра. Ольга, если ты хочешь мне что-то сказать, скажи сейчас. Лучше будет, правда.
Беда – это точно. Только не с подводками.
Откуда он знает, куда ехать? Кругом все одинаковое, а в темноте вообще ничего нельзя разобрать!
Раскладушка заходила ходуном и оставшиеся в брезентовых деснах гнилые зубы пружин заскрипели старческим скрипом, и Ольга кое-как сползла с раскладушки на пол, и рыдала, и корчилась, и грызла себе пальцы.