Ольга отпустила полоски и вытерла о джинсы пыльные пальцы. Пыль была везде – на мебели, простынях, подоконниках, в ушах, в горле, в волосах. Синий кофр “Бетакама” казался серым из-за нее. У Ники в глазах появлялось страдание, когда он смотрел на кофр. Камеру он жалел больше, чем себя, – как все высококлассные операторы.
– Поговори с ним еще раз. Скорее всего, это правильно – вряд ли в программе сидят все сорок человек как раз в тот момент, когда ты получаешь эти гнусные послания. А из остальных вполне можно выбрать подходящего. Только ты обязательно с ним посоветуйся.
Алина внимательно и придирчиво посмотрела на свои губы – как будто на чьи-то чужие. Она умела так смотреть на себя, со стороны.
– Ты что? Занят? Давай я тебе перезвоню через час, или когда?!
– Скотина, – оценил Бахрушин. – Поехали в Северное Бутово.
Бахрушин глянул на нее и ничего не ответил. Очки у него как-то странно перекосились, смуглые щеки сильно покраснели, свитер задрался – вид комический, как у героя давешней эстрадной миниатюры. Все руки у него были исколоты, и шея исколота и даже щеки немножко.