Бахрушин решительно и бесповоротно ни с кем и ничего не обсуждал.
Они не заговаривали о детях, и она считала, что это правильно – работа забирала все силы, какие уж тут дети! Но она понятия не имела, что по этому поводу думает ее муж, а спросить ей не приходило в голову.
Только в этот раз с осознанием вышли сложности.
На лестнице загомонили арабы, зазвучали шаги, и он понял, что должен войти прямо сейчас, чтобы они не застали его под дверью. Он вытер пот с верхней губы, хотя в коридоре было холодно и даже промозгло, шагнул и зажег свет.
Вряд ли он знал точно – елка ли виновата. Новый год или то, что она заплакала по телефону. По крайней мере, он так ничего и не ответил, только серьезно и долго смотрел на нее, шоколадными, сказочными, необыкновенными глазами, даже не стал прятаться за свои очки.
Это традиция такая, Ники знал. Когда все слишком гладко, что-нибудь непременно случается. Хоть что-то должно быть “не так”. Иногда они сами выдумывали проблемы, чтобы “не сглазить”.