– Ники, а какое тебе дело до того, кто будет вести программу?!
После чего главный сменный редактор просматривал сообщения, оставлял два или три действительно важных и правил их сам. Потом верстку смотрел ведущий и еще раз правил “под себя” – под свой стиль ведения и особенности речи. Например, Гриша Масленников, ведущий одиннадцатичасового выпуска, терпеть не мог шипящих и свистящих, и ему как-то удавалось переписывать текст так, что в нем не было ни одной буквы “ш” или “ц”. У Храбровой не имелось никаких особенностей речи, Алина говорила, как диктор времен Анны Шиловой и Юрия Левитана, и она поправляла текст лишь слегка, делала его более красивым и звучным.
– Приделаешь волосы как-нибудь! Так, чтобы было не видно!
Никто долго не понимал, кто именно ему нужен, или делал вид, что не понимает, – здесь все так обращались с иностранцами, словно те и не люди вовсе, а некое подобие говорящих животных!
– Нормально работать, – вдруг резко сказал он. – Выпейте валерьянки или что там в таких случаях пьют и возьмите себя в руки. У нас программа на носу!
– Костя. – Она даже руку сжала в кулак, Ники было видно, а остальным, за спинами, нет. – При чем тут клипы?! Здесь все знают, как делается информация, правда? Мы получаем три сотни сообщений и выбираем десяток, правильно? Ну, это не считая “паркета”.