И оттого, что офис Баширова был так похож на его школу, Добрынину стало совсем не по себе.
– Нет, ты посмотри, посмотри на него, на сыночка-то! Какой он тебе сын?! Он тебе, че, денег дает или жалеет тебя?! Да он вон рыло отворотил и не глядит даже, не нравимся мы ему!
– У Чехова есть рассказ, – сказала она, не открывая глаз. – Забыла, как называется. Про княжну Марусю, у нее была чахотка. Она умирала и знала об этом.
Ники опять ничего не понял, кроме того, что Бахрушин вдруг как будто очнулся. Пока еще не было понятно, хорошо это или плохо, но на всякий случай Ники решил продолжать.
Вот зачем ты пришел. За информацией. Тебе до смерти любопытно, куда мы едем, с кем и зачем. Любопытно “по-журналистски” – как же, вдруг пропустишь что-то важное и интересное, и “чисто по-человечески” – слухи об их с Ники романе будоражили не только коллег “на местах”, но и московское бюро тоже. В последнем телефонном разговоре главный редактор Костя Зданович что-то уж больно игриво расспрашивал, как там Ники, – словно не мог спросить у него сам! – и эта игривость резала Ольге ухо, сверлила прямо.
Когда она вернулась, он сделал ей предложение – хоть кольцо было и без бриллианта, зато роз целое ведро. Ольга посмотрела на цветы, хотела было сказать что-то эдакое, даже губы сложила и брови подняла, он видел, но передумала и уставилась на него.