Шут с ним, пусть он орет. Пусть говорит всякие слова, довольно оскорбительные и несправедливые.
Что ему до “официального заявления” и призыва сплотиться!..
Некоторое время они посидели молча, а потом Добрынин поднялся.
Или, например, разговор в “первом отделе”, ведавшем в университете, как, впрочем, и везде, “секретностью”.
– Не дождетесь, – пробормотал Ники и протиснулся мимо тщедушной женщины в цветастом халате. Ему нужно было включить чайник, чтобы сварить кофе.
– Они на связь выйдут без десяти восемь. Ты придешь?