Он изо всех сил старался навязать Бахрушину свое отношение – и не мог.
И они попробовали, и все вроде бы получалось, только она ни разу так и не сказала ему, что любит его.
Дочь решительно не желала ни в какие органы обращаться.
И еще ему казалось, что водолазка непременно пропитается тем гадким, чем отвратительно воняло с самого утра. Он посмотрел в турку, потом повернул голову, ткнулся носом в тонкую черную шерсть и понюхал.
Негритосы показались Ники неприличными, и он от них отвернулся.
– Ольга, там вторая линия обороны и военный лагерь. Туда можно сходить поснимать, я пойду, а ты останешься. Да кому ты звонишь-то, блин?! Нашла время!