Она разлепила глаза и посмотрела на темную дорогу, из которой фары “ровера” вырезали рельефный кусок – ямы, ухабы, заборы. Электричества здесь отродясь не было, и только одно здание сияло в кромешной тьме, как казино в Лос-Анджелесе, – иранский военный госпиталь.
Паника поднялась из живота и залила голову и горло. Стало нечем дышать, и сердце, кажется, разорвалось.
Ники посмотрел на Валеру, испытывая неудержимое желание его ударить, хотя тот был вовсе ни при чем.
– Я тут как раз при чем, – тоже заорал Бахрушин. – Кто это осмелился в эфире гадить?! Если я сам не разберусь или наша служба безопасности, ФСБ подключу, чтоб ты знала! Никому не позволено пугать моих сотрудников и ковыряться в верстке программы! Поняла?
– Она просто привезла бы кассету в Москву, так ни о чем и не догадавшись, а Столетов бы ее забрал. Не сразу. Потом. А Никитовичу он для подстраховки звонил. И зря, между прочим. Никитович перепугался до смерти. Он слабак.
Алина категорически не желала признавать, что Ники Беляев умнее ее.