– Да понимаю я все! Моя вон тоже… бизнес-вумен, черт бы ее побрал! Бизнес-вумен и политик она у меня!
– А что? – Алина рассеянно рассматривала себя в зеркало. – Плохо написано?
– У меня к тебе два дела, – допив, сказал Добрынин и пристроил чашку на край стеклянного стола, приобретение позапрошлого хозяйственного директора. У стола была подставка в виде голой красотки, сидящей в позе эмбриона – лицом в ковер, спиной наружу.
На этот раз телефон мучил ее неизвестностью как-то особенно долго и подло, и когда наконец стало ясно, что опять обманул, она вдруг чуть не заплакала.
– Костина. И моя. Ники, ты не понимаешь, о чем говоришь!
Но Ники не мог оторвать взгляд от его платка.