Бахрушин смотрел, как генеральный морщится, опрокидывая в себя водку, длинно и продолжительно глотает и морщится еще больше.
– Ты-ы?! – протянула она. – Ты убил бы человека?!
Никогда в жизни он еще не чувствовал себя так погано.
Он беспечно заводил подружек, беспечно занимался с ними любовью, потом уезжал, возвращался и заводил следующих – старые до его возвращения, как правило, “не доживали”, он избавлялся от них заранее, чтобы не оставлять никому никаких надежд, не путаться в именах, и вообще “не усугублять”.
Телефоны не работали уже дней десять. Из крана в крохотной ванной лилась отвратительная желтая вода, нечто среднее по цвету между квасом и знаменитой “ослиной мочой”, которой следует разбавлять бензин.
– Да я сто раз себе все это говорил, – сказал Бахрушин с непонятной яростью. – Сто раз! Но я не понимаю, откуда у Столетова могла взяться такая кассета!