Родительская жизнь, а потом и собственный брак выработали у него устойчивую аллергию к созданию семьи, чему он был даже рад – забот меньше, свободы больше.
– Будь осторожен. Не лезь просто так на рожон.
А теперь дачу никто не снимает, так как привидение очень беспокойное – шумит по ночам, бродит по дому, а извести его никак не удается.
Она изумленно посмотрела на него, стремительно села и обняла его голову. Он потерся заросшей щекой об атласную, а может, шелковую, а может, бархатную кожу. Текстильные сравнения никогда ему не давались.
– И как это тебя Бахрушин отпустил?.. – вдруг задумчиво спросил он и поболтал в кружке ложкой. – Был бы я Бахрушин, ни за что бы не отпустил.
Ольга пристально взглянула на корреспондента “Интерфакса”.