Но вот пол – бетонный. Вот стены – ледяные. Вот раскладушка – ржавые зубы пружин давно прогрызли побелевший от времени советский брезент.
– Я знаю только, что ты не оставила никаких следов, – сказал он злобно. – Неизвестно зачем ты усложнила мне жизнь, а этой сволочи, которая тебе цидулы пишет, наоборот, облегчила!
Конечно, она будет недовольна, его жена. Она станет раздраженно фыркать и подозревать, будто это он все подстроил, чтобы вернуть ее, но что фырканье по сравнению с ежеминутным страхом!
С улицы дохнуло холодом, запахом дождя и мокрого асфальта. Сквозняк дернул раму, которая глухо стукнула.
А если не кончится, значит, она так и умрет лауреатом Пулитцеровской премии – в лучшем случае! В худшем – прокуренной, ироничной, умной телевизионной каргой, знающей о жизни все, кроме правды.
Вдалеке еще бабахнуло, гораздо тише, эхо прокатилось по всем склонам и кануло за дальней горой.