– Ты прости меня, – сказал он, когда Алина дописала и протянула ему листок. – Но мне правда надо знать.
– Завтра опять зарастешь, а бриться будет негде.
Оно пришло по ленте, и в редакции о нем узнали раньше всех.
– Первое было о том, чтобы я убиралась отсюда, и еще что-то про мой труп, я точно не помню. – Она помнила каждое слово, каждую букву, каждую запятую.
Ольга знала, что переживет все, что угодно, – разрыв, уход, развод, – именно потому, что она наблюдает, а не участвует. Участвовать ей было страшно и не хотелось.
Делать этого не пришлось. Она была открыта.