– Алин, не щурься, – сказал в ухе режиссер, и она перестала щуриться.
– Лезешь. Я же знаю. Вы все уверены, что если у вас камера, значит, вам ничего не страшно! Но она еще… никого не спасла.
Но Толины коллеги такого его энтузиазма не разделяли и продолжали уверять его, что раньше тот никак не поправится, и Ники опять выдумывал черт-те что, чтобы раздобыть Толин домашний адрес.
– Значит, человек, который написал записку, видел, что вы пошли в свой кабинет смотреть верстку. Логично?
Было холодно, и низкие рваные тучи цеплялись за серые горы и оставались на них, как пришпиленные.
Хорошо, хоть догадался не сказать ей об этом – она пришла бы в изумление и что-нибудь ответила бы ему эдакое, ироничное. Как бы он остался потом наедине с ее иронией?!