– Иду, – быстро и виновато сказала звезда, и Ники посмотрел на нее с удивлением. – Иду, Даша. Простите меня… Никита. Мне надо идти.
– Спала!.. Говорил же, чтобы не таскалась за мной, а ты хоть бы раз послушалась!..
Она улыбнулась, потушила сигарету и почему-то сразу же закурила следующую. Это было странно. Она мало курила, в основном во время долгих и трудных ночных монтажей, когда без кофе и сигареты невозможно дожить до утра.
Алина Храброва в ту же самую секунду смотрела в чистое стекло своей парижской телефонной будки. По стеклу бежал дождевой поток.
– Вчера конвой пришел, – сообщил Толя. Покопался двумя пальцами в хрустящем пакете, на дне которого болтались остатки галет, выудил какой-то обломок и решительно отправил в рот. – Из Ходжа-Багаутдина.
– Иди на фиг, – предложил оператор и ушел в крохотную комнатку, точную копию ее собственной, сел там на кровать и стал обуваться, вид у него был сердитый. Из-за майки вывалился крест и качался на широкой цепочке у него под носом. Он сгреб его и закинул обратно. Шнурки на армейских ботинках были непомерной длины, и Ники пыхтел, старательно и замысловато завязывая.