Бахрушин рассеянно смотрел в телевизор, который от Каменской перешел к “Приколам нашего городка”, и думал об Ольге, когда на телефоне загорелась кнопка с надписью “Зданович”.
Кофе в банке был, даже довольно много, и она чуть-чуть воспрянула духом.
Тут Олег Добрынин почувствовал себя Глафирой Фирсовной из Островского, для которой “что больше тыщи, все мильон!”.
Книгу написала, читали? Да ладно, все читали! Ну и что? Особенная какая-то книга, что ли? Да ничего особенного, книга как книга. Тогда почему ее напечатали?!
Она еще успела подумать, что ковер светлый и теперь останутся пятна.
Ему нечем было заняться, пока не получил разрешений и бумаг, он не мог не то что выехать из города, но даже выйти за переделы гостиничного двора. Колеса многочисленных машин превратили его территорию в непролазное топкое болото, посреди которого всегда горел костер. Бородатые люди в длинных халатах и камуфляже сидели вокруг огня в кружок, говорили так громко и агрессивно, что казалось – вот-вот подерутся!