Зданович никуда не хотел с ним идти. Беляев раздражал его, давно и сильно. Раздражал тем, что умел дружить с начальством, тем, что не боялся ездить на войну, профессионализмом, за который ему все прощалось. Он решил, что не пойдет ни за что.
– Алина, ты кому-нибудь говорила, во сколько придешь из буфета?
– А надо было, – сказал он назидательно и убежал со своей собачищей, и все и вправду прекратилось.
– Никитка! Глянь на отца-то! Глянь! Слышь, что зараза болтает?!
Эти милые люди – испанцы, французы, англичане – все русские как один.
Ники Беляев посмотрел на него и, кажется, в последнюю секунду поймал себя за язык, чтобы не выматериться.