Они вволокли ее в гостиную и водрузили на середину ковра – ни к какой стене ее невозможно было отодвинуть – хвойные лапы упирались и отказывались двигаться.
Она шмыгала носом, рассматривала колбасу и твердо знала, что ни за что не откроет, – еще не хватает, в халате, в носках, зареванная, и Новый год через час! – она понюхала колбасу, вздохнула и достала нож, но предполагаемые соседи продолжали трезвонить. Тогда она подумала, что кто-то вполне мог ее видеть, когда она подъезжала к дому, и теперь просто так ни за что не Уйдет, особенно если это Леха, самый ближний, самый непосредственный, самый “соседский” сосед.
– Хорошо, – сказала она громко. – Значит, так.
– Алеш, я не могу. Правда. Ну, там говорилось, чтобы я ушла с работы, а то… хуже будет.
Ухо тоже было ничего себе, хотя гораздо менее злодейское.
Она дошла до двери и остановилась, с сомнением глядя в его сторону.