Алина разглядывала в маленькое зеркальце свой синяк и торопливо спрятала пудреницу, когда он спросил. Ей не хотелось, чтобы Ники это видел!
Ники вытащил осколок и старательно потер его о штаны.
– Это значит раньше трех часов ночи. В два, к примеру.
– Не женское дело, – договорил за него Бахрушин.
– Не могли мы ее в унитаз спустить. Кассеты в поле дефицит, ты же понимаешь. Затереть могли, ясное дело, но вряд ли там морда Акбара вот прямо открыто записана! Скорее всего там какое-то… двойное дно, в этой кассете. Как в чемодане.
– Твое дело снимать, – отозвался Соловьев.