— Что, браток, проблемы? — весело спросили его.
— Да, — сказал голос Вернера. — Я вас слушаю, капитан.
Чужого не разорвало на куски, он не взорвался и не рассыпался в пыль, как это случалось при стрельбе по кораблям Солнечной. Чужого просто раздавило. В местах попаданий расползлись вмятины, будто чужака стукнули туда огромной кувалдой, и его размякший корпус вдруг неожиданным образом вывернулся наизнанку. Вместо красивой и жуткой в своей чужеродности серебристой загогулины на экране теперь был серый оплавленный комок.
Рефлекторно Файн закрыл глаза. И понял, что это уже не имеет значения. Он не в силах был пошевелиться. Его словно взяли за шкирку и подняли в воздух, беспомощного и жалкого. Думать еще получалось, а двигаться — нет.
— Пусть так и помрет невеждой, сгорая от любопытства, — добавил Боровский, включаясь в игру.
— Молодцы, ребята, — похвалил охранников Рашен. — А теперь свободны.