Когда спохватились, то оказалось, что они успели продать дом и исчезнуть. Ими заинтересовались. И тут выяснилось, что эти Берманы вообще никакие не Берманы, а кто — неизвестно.
Когда я распахнул дверь, навстречу мне поднялся с кресла пожилой мужчина с гомерическими ляжками. Он удивленно смотрел на мое решительное лицо.
— Простите, дядюшка, — тихо сказала Яновская, тронутая вниманием опекуна. — Вы знаете, я хотела быть, где отец…
И такая доброта, и такое сочувствие слышались в ее словах, что я простил ей этот час допроса на крыльце.
— Да и пан жалеет, — промолвил второй. — Но что поделаешь.
Свецилович побледнел еще сильнее. Что-то взволновало его, но он овладел собой.