Внезапно Ричардс нахмурился и стрельнул глазами. Черно-желтый полицейский агрегат медленно двигался над потоком в тандеме с тяжелым агрегатом внизу. На секунду они взяли Ричардса в клещи и удалились, выписывая в полном изящества балете зигзаги на шести полосах шоссе.
Изображение сменилось фотографией Шейлы… но и здесь поработала кисть, водимая на этот раз более тяжелой рукой. Результат был ужасен. Милое, не слитком красивое лицо превратилось в лицо грубой безвкусной неряхи. Толстые надутые губы, глаза, блестящие от жадности, намек на двойной подбородок, спускающийся на обнаженную грудь.
– Сядь на место, – сказал Киллиэн, и его голос был холоден, как пространство открытого космоса. – Пора тебе вспомнить, кто платит тебе жалованье, мистер Главный Охотник.
– Ты и твоя жена и ваша дочь будете жить припеваючи тогда. Ты уже заработал два дня.
– Нет-нет, – бормотал Парракис, – мы окажемся в мышеловке! – Ричардс бросился на руль, прокрутил его, отцепив локтем Элтона. Машина метнулась в сторону почти под прямым углом. Они влетели в бетон здания, стоявшего слева на въезде в аллею, затем уткнулись в груду хлама, мятых банок и ящиков из-под фруктов.
– Делайте все, что вы обычно делаете, – холодно произнес Ричардс.