– Мне очень, очень жаль, парень. Я клянусь своей матерью, что мы ничего общего с этим не имеем. Если бы этим занимались мы, то мы бы изолировали их, от тебя, с правом посещения, если бы ты не возражал. Человек не может добросовестно работать на тех, кто уничтожил его семью. Мы это знаем.
– Бостон, – сказал он бородатому продавцу билетов.
Ричардс видел, как он спустился с холма – мальчик в красной майке с радостно бегущей рядом собакой.
Человек, стоящий впереди Ричардса, обернулся. У него было нервозное несчастное лицо и вьющиеся волосы, спускавшиеся вдовьим клинышком.
Он наступил на какую-то часть, которая принадлежала ему, и что-то внутри потянулось. Вспышка боли была за пределами понимания, за пределами мира, и он закричал, расплескивая кровь на дальней стене. Он потерял равновесие и упал бы, не останови его стена под углом 60°. Ранение в живот. Я ранен в живот. Его сознание ответило на это безумными щелчками. Осталось сделать только одну вещь.
Ричардс открыл конверт и вытащил пухлую чековую книжку с эмблемой Игр на пергаментной обложке. В ней было сорок восемь купонов достоинством в десять нью-долларов каждый. Ричардс почувствовал, как его заливает волна абсурдной благодарности к Киллиэну, и сокрушил ее. Он не сомневался, что Киллиэн вычтет эти четыреста восемьдесят долларов из его аванса, и, кроме того, это была чертовски дешевая страховка за большое шоу, постоянное счастье клиента и высокооплачиваемую работу самого Киллиэна.