– Давайте-ка чуток вернемся назад,– вмешался Джон.– Чего хочет Зиерн в Бездне – это ладно… Чего она вообще хочет?
Дженни проследила возможный полет стрелы, ища цель.
Дважды она звала Моркелеба по имени, вплетая мелодию в кропотливо, руну за руной творимые заклятия, держась за воспоминания о знакомых простых вещах: о зарослях северного кустарника, о заячьих следах на снегу, о диких, бодрящих напевах жестяной свистульки летней ночью.
«Полюбишь дракона – погубишь дракона…» Дженни ужасала ничтожность ее собственной власти, как ужасала мысль о том, чему она собирается противостоять. «Должна же я чем-то расплатиться с Джоном…»– со слабой усмешкой подумала она. Невольно мысль ее вывернулась неожиданной стороной: Джон сам говорил, что какая-то часть ее души не принадлежит ему, – вот ею-то она и расплатится… Дженни тряхнула головой. Какие только глупости не порождает любовь, и стоит ли удивляться тому, что маги предубеждены против этого чувства!
– Что мы и делаем.– Джон отбросил медвежью шкуру с груди.– – Укрыться можно в Бездне.
Дженни сбросила плед и, свернув, положила его на острую, как ножи, чешую. Костяные жала прошли сквозь ткань, и к пледу пришлось добавить тяжелую куртку из овечьей кожи. Дрожа от ночного ветерка, скользнувшего сквозь тонкие рукава сорочки, Дженни поставила ногу на самый большой из шипов. Придерживаясь за каменный косяк, вылезла наверх и какой-то момент балансировала, чувствуя податливую стройность кости под стальной чешуей и жар, исходящий от тела дракона. Затем спрыгнула вниз.