Это было непреклонное решение, принятое смятой, истерзанной, но все еще не сломленной гордостью.
— Долго я этого не выдержу, — вслух произнес Герствуд, усаживаясь на койку в маленькой темной каморке и морщась от тупой боли в ногах. — Я должен что-нибудь поесть, не то я умру с голоду.
— Не думаю, — робко ответила она. — Но скажите, что, по-вашему, я должна сделать?
Ел он мало и заметно похудел. У него совсем пропал аппетит. Одежда его говорила о бедности. Мысль о том, чтобы приискать какую-нибудь работу, казалась ему даже смешной. И он сидел сложа руки и ждал, но чего — этого он и сам бы не мог сказать.
— У меня ничего нет с собой, — сказала Керри. — Даже носового платка!
— Зачем же в таком случае понадобился тебе сезонный билет? — спросил Герствуд.